(И. А. Б....ому)

Мы еще молоды, Лидий! вкруг шеи кудри виются;
Рдеют, как яблоко, щеки, и свежие губы алеют
В быстрые дни молодых поцелуев. Но скоро ль,
 не скоро ль,
Все ж мы, пастух, состареемся; все ж подурнеем,
 а Дафна,
Эта шалунья, насмешница, вдруг подрастет и, как
 роза,
Вешним утром расцветшая, нас ослепит красотою.
Поздно тогда к ней ласкаться, поздно и тщетно.
 Вертушка
Вряд поцелует седых - и, локтем подругу толкая,
Скажет с насмешкою: "Взглянь, вот бабушкин милый
 любовник!
Как же щеки румяны, как густы волнистые кудри!
Голос его соловьиный, а взор его прямо орлиный!"
- Смейся,- мы скажем ей,- смейся! И мы
 насмехались, бывало!
Здесь проходчиво все - одна непроходчива дружба!

"Здравствуй, здравствуй, Филинт! Давно мы с тобой
 не видались!
Век не забуду я дня, который тебя возвратил мне,
Мой добродетельный старец! Милый друг, твои кудри
Старость не скупо осыпала снегом! Приди же к Цефизу;
Здесь отдохни под прохладою теней: тебя ожидают
Сочный в саду виноград и плодами румяная груша!"

Так Цефиз говорил с младенчества милому другу,
Старца обнял, затвор отшатнул и ввел его в садик.
C груши одной Филинт плоды вкушал и хвалил их,
И Цефиз ему весело молвил: "Приятель, отныне
Дерево это твое; а я от холодной метели
Буду прилежно его укутывать теплой соломой:
Пусть оно для тебя и цветет и плодом богатеет!"
Но - не Филинту оно и цвело, и плодом богатело:
В ту же осень он умер. Цефиз молил жизнедавца
Так же мирно уснуть, хоть и бедным, но добрым. Под
 грушей
Старца он схоронил и холм увенчал кипарисом.

Часто слыхал он, когда простирала луна от деревьев
Влажные, долгие тени, священное листьев шептанье;
Часто из гроба таинственный глас исходил - казалось,
Был благодарности глас он. И небо давало Цефизу
Много с тех пор и груш благовонных, и гроздий
 прозрачных. 

 
Когда, душа, просилась ты
 Погибнуть иль любить,
Когда желанья и мечты
 К тебе теснились жить,
Когда еще я не пил слез
 Из чаши бытия,-
Зачем тогда, в венке из роз,
 К теням не отбыл я!

Зачем вы начертались так
 На памяти моей,
Единый молодости знак,
 Вы, песни прошлых дней!
Я горько долы и леса
 И милый взгляд забыл,-
Зачем же ваши голоса
 Мне слух мой сохранил!

Не возвратите счастья мне,
 Хоть дышит в вас оно!
С ним в промелькнувшей старине
 Простился я давно.
Не нарушайте ж, я молю,
 Вы сна души моей
И слова страшного "люблю"
 Не повторяйте ей! 

 
 Поэт надутый Клит
Навеки заклялся со мною говорить.
О Клит возлюбленный! смягчися, умоляю:
Я без твоих стихов бессонницей страдаю! 

 Хоть над поэмою и долго ты корпишь,
Красот ей не придашь и не умалишь!—
Браня — всем кажется, ее ты хвалишь;
 Хваля — ее бранишь. 

 
  (Экспромт)

Прохожий! здесь лежит философ-человек,
 Он проспал целый век,
Чтоб доказать, как прав был Соломон,
 Сказав: «Всё суета! всё сон!»