БЕСЕДА
И вот, как бы рожденный для бесед,
я начал,
 и ко мне с полунаклоном
товарищ мой, что непомерно сед,
прислушался с вниманьем благосклонным...

Когда согнется старчески спина,
ты на судьбу печальную не сетуй,—
потерянное возместишь сполна
одною лишь степенною беседой...

По парку мы проходим вдоль реки,
беседуя,
 под дальний звон трамвая,
на палки опираясь, старики,
листву, ту, что опала, ковыряя...
1972

Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983. 

 * * *
Где книжные манящие развалы,
где в тесноте лишь боком можно стать,
мы, книжники,
 юнцы,
 провинциалы,
поэмы будем выспренне читать.

Рукой махая, книгами гружены,
мы, вышедшие лишь на пять минут,
пойдем бродить...
 В час предрассветный жены
нас, потеряв терпенье, проклянут.

Ходите же всю ночь в фонарном свете!..
Нас мало!
 Это как ни назови,
но знаю, знаю, выше здесь на свете
всего, и даже, может быть,—
 любви...
1972

Евгений Винокуров. Собрание сочинений в 3-х т.
Москва: Художественная литература, 1983. 

 * * *
Крестились готы...
 В водоем до плеч
Они входили с видом обреченным.
Но над собой они держали меч,
Чтобы кулак остался некрещеным.

Быть должен и у кротости предел,
Чтоб заповедь смиренья ни гласила...
И я кулак бы сохранить хотел.
Я буду добр. Но в нем пусть будет сила.
1961

Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977. 

 * * *
Кто только мне советов не давал!
Мне много в жизни выдалось учебы.
А я все только головой кивал:
— Да, да, конечно! Ясно. Ну, еще бы!..

Поднявши перст,
 кто только не держал
Меня за лацкан!
 — Да, ага, понятно!
Спасибо! Ладно!—
 я не возражал:
Ну что мне стоит, а ведь им приятно...

— Да, да, согласен! Ой ли! Ей-же-ей!
Пожалуй! Как вы правы, что ж, не скрою.
Чем больше слушал я учителей,
Тем больше я хотел быть сам собою.
1960

Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977. 

 ЛЮБИМЫЕ
Характер всех любимых одинаков!
Веселые, они вдруг загрустят,
Отревновав, отмучившись, отплакав,
Они угомонятся и простят,

И зацелуют. Не дадут покою!
Руками шею крепко обовьют.
Взглянув в глаза, к щеке прильнут щекою,
Затормошат. Любимым — назовут!

Но лишь попробуй встретить их сурово,
Лишь руку осторожно отстрани,
Скажи: «Сейчас мне некогда!» — и снова
На целый день надуются они.

...Нет трогательней в мире беспорядка
Волос их мягких в тот рассветный час,
Когда они доверчиво и сладко
Спят, разметавшись, на руке у нас.

Любимые!
Когда мы уезжали,
Нас, юных, мешковатых и худых,
Они одни средь ночи провожали
По черным лужам в туфельках худых.

Мы строго шли вперед. Что нам, героям,
Смятенье их,— дорога далека!
Они бежали за поющим строем,
Стирая слезы кончиком платка.

Они в ночи стояли вдоль перрона,
Рыдая,
 с непокрытой головой,
Пока фонарь последнего вагона
Не потухал за хмарью дождевой.

И в час, когда на тротуарах наледь,
Возвышенных достойные судеб,
Они стояли, чтобы отоварить
Мукою серой карточки на хлеб.

И снилось нам в огне чужого края:
Их комнатка — два метра в ширину,—
Как, платье через голову снимая,
Они стоят, готовятся ко сну.

Любимых, как известно, не балуют —
Два-три письма за столько лет и зим!
Они прижмут к груди и зацелуют
Те десять строк, что мы напишем им.

Они в товарниках, по первопуткам
К нам добирались в тот далекий год.
С убогим узелком, они по суткам
Толкались у казарменных ворот.

А часовой глядел на них сурово.
Любимые,
 не зная про устав,
Молили их пустить и часового
В отчаянье хватали за рукав.

Они стоять могли бы так веками,
В платках тяжелых, в легких пальтецах,
От частых стирок с красными руками,
С любовью беспредельною в сердцах.

Вечер лирики.
Москва: Искусство, 1965.